Рабів до раю не пускають
У Татьяны Вольской (уже была пару раз у меня - новый стих).
Он говорит – ты знаешь, у нас тут, по ходу, ад.
Она говорит – да что ты? Он говорит – подряд
Военных и мирных валим. Она говорит – да ну!
Он говорит – по ходу зашли тут в хату одну,
Нашёл пять тысяч зелёных – а хата уже горит.
Она говорит – ни фига се, теперь закроем кредит.
Он говорит – расстреляли троих, завели в кусты.
Она говорит – не голодный? Хватает хоть вам еды?
Он – да нет, не особо. Она – совсем отощал?
Насилуй там украинок, мне только не сообщай.
Первый – приём, ну, как там? Второй – у меня тишина,
Дети шли по мосту. – Второй – какого рожна?!
– Первый – наверно, в школу, несли в рюкзачках тетрадки.
– Второй – пожалел пока? Отработаешь на обратке.
Он говорит – алё, мы их ебашим, мам.
Она говорит – скорей всё разнесите в хлам.
Он говорит – прикинь, ебашим гражданских, чо.
Она говорит – ну, да, там у вас горячо.
Он говорит – лупили четверо суток по нам,
Прикинь, мы головы не поднимали, мам.
Она говорит – убитых много ли? – До фига,
От командира, мам, осталась одна нога.
Она говорит – когда вернёшься, назвали срок?
Он говорит – делили на пятерых паёк.
Взломали квартиру, мяса нажарили, сели есть.
Она говорит – а сколько не ели? – Да суток шесть.
Он говорит – в деревне все разбито, разнесено.
Она говорит – Россию ненавидят они давно.
Он говорит – машину вчера расстрелял, ну, да.
А Колька – уже 200-ый. Она говорит – беда.
Он говорит – надоело, завтра пойду в отказ.
Она говорит – посадят, зачем ты позоришь нас?
Он говорит – Серёжка ранен, получит денег.
Вчера нас стыдил командир, сегодня стыдил священник:
Как детей воспитаешь, про родину и про честь.
Я спросил командира – он не знает, зачем мы здесь.
Он говорит – ты знаешь, у нас тут, по ходу, ад.
Она говорит – да что ты? Он говорит – подряд
Военных и мирных валим. Она говорит – да ну!
Он говорит – по ходу зашли тут в хату одну,
Нашёл пять тысяч зелёных – а хата уже горит.
Она говорит – ни фига се, теперь закроем кредит.
Он говорит – расстреляли троих, завели в кусты.
Она говорит – не голодный? Хватает хоть вам еды?
Он – да нет, не особо. Она – совсем отощал?
Насилуй там украинок, мне только не сообщай.
Первый – приём, ну, как там? Второй – у меня тишина,
Дети шли по мосту. – Второй – какого рожна?!
– Первый – наверно, в школу, несли в рюкзачках тетрадки.
– Второй – пожалел пока? Отработаешь на обратке.
Он говорит – алё, мы их ебашим, мам.
Она говорит – скорей всё разнесите в хлам.
Он говорит – прикинь, ебашим гражданских, чо.
Она говорит – ну, да, там у вас горячо.
Он говорит – лупили четверо суток по нам,
Прикинь, мы головы не поднимали, мам.
Она говорит – убитых много ли? – До фига,
От командира, мам, осталась одна нога.
Она говорит – когда вернёшься, назвали срок?
Он говорит – делили на пятерых паёк.
Взломали квартиру, мяса нажарили, сели есть.
Она говорит – а сколько не ели? – Да суток шесть.
Он говорит – в деревне все разбито, разнесено.
Она говорит – Россию ненавидят они давно.
Он говорит – машину вчера расстрелял, ну, да.
А Колька – уже 200-ый. Она говорит – беда.
Он говорит – надоело, завтра пойду в отказ.
Она говорит – посадят, зачем ты позоришь нас?
Он говорит – Серёжка ранен, получит денег.
Вчера нас стыдил командир, сегодня стыдил священник:
Как детей воспитаешь, про родину и про честь.
Я спросил командира – он не знает, зачем мы здесь.